Чашке. Про Бартона

[X18S80]

Кусок текста, идею от которого я забыл

У Клинта Бартона выходной. У него уже как третий месяц выходной, который приличные люди называют «отпуском». Клинт Бартон предпочитает притворяться, что не знает такого слова. Что не замечает сочувственные взгляды сослуживцев, когда в нарушение всех директив заваливается на очередную базу ЩИТа и праздно шатается по коридорам или часами пропадает на полигоне. Что это вовсе не его отлавливают то сам директор Фьюри, то агенты Хилл и Романова, то Роджерс, прячущегося на крышах, в углах кабинетов, вентиляционных шахтах. И что это совершенно нормально, когда вместо взысканий и штрафов, ему лишь насильно впихивают в руки кофе или коньяк (в зависимости кто из агентов его нашел), а затем отвозят домой.

Когда Наташа, в очередной раз говорит, что у него проблемы, он срывается, и они долго дерутся, разнося в клочки почти всю мебель в квартире Бартона. Потом они вместе напиваются, обрабатывая ссадины друг друга и Клинт наконец-то выговаривается.

У него все-таки есть проблема. Одна большая и непоправимая проблема – агент Филипп Коулсон мертв. Убит безумным божеством при попытке остановить бегство последнего. Убит божеством, чей побег устроил сам Клинт Бартон. Иногда Клинту Бартону кажется, что Филиппа Коулсона убил он.

После этого жить Бартону становится легче. Не намного, но весьма ощутимо. И в следующее свое появление на базе, он едва не размахивает букетом алых роз, который в его руках выглядит как веник. Сослуживцы понимающе скалятся и отпускают сальные шуточки.



У Клинта Бартона выходной. Его последний выходной, на самом деле. Его отпуск заканчивается через тридцать часов, и впервые за эти месяцы Клинт Бартон ощущает себя отдыхающим. Он гуляет по улицам, ест мороженое, обходит по широкой дуге все театры, выбивает в тире какой-то девочке со смешными хвостиками белого зайца, за что тут же получает звание рыцаря и гневный взгляд мамаши. Домой он приходит ближе к ночи, чувствуя себя почти свободным. Почти. Потому что это он виноват в смерти Коулсона.

Усилием воли он отбрасывает эти мысли, сосредотачиваясь на ощущениях тела: на гудящих после целого дня прогулок ногах; на приятной усталости, разливающейся по телу; на губах, все еще немного сладких и липких, после почти десятка порций мороженого; на тревожном холодке в позвоночнике, предвещающем опасность.