Инквизиция

[X18S80]

Не знаю, есть ли марафон по Драгон Эйдж, но если бы он был, то этот пост прекрасно бы к нему отнесся.
Итак, Марс. Разбойник и человек.

Вокруг темно. Туманно, пыльно, вязко… И, одновременно, ярко.
Марс заслоняет ладонью глаза, пытаясь определить источник света.
Что-то шумит. Стрекочет. Шипит. Клацает…
Они приближаются. Многоглазые, закованные в пластины твари, чавкающие своими жвалами…

Марс просыпается от боли в левой руке. Кости ломит нещадно, в добавок ещё и гудит голова. Словно он напился вчера вечером и сел играть в ножички. И проиграл.
- Он вообще жив? – голос раздается откуда-то сверху. Мужской, вполне человеческий голос. Орлейский, если Марсу не почудился странный выговор.
- Если помрет, то так ему и нужно, - второй голос принадлежит женщине. Взрослой женщине. Марс бы сказал, что она старше орлесианца. Немного подумав, он дает им прозвища – Орлик и Опыт. Голова болит слишком сильно, чтобы он мог повернуться к ним, весело пошутить и подружиться с ними.
- Тихо! – шипит кто-то третий, и Марс вновь теряет сознание в наступившей тишине.
Второе пробуждение проходит куда бодрей. Его голова болит не так сильно. Скорее ноет, как после крепкого подзатыльника. А левую ладонь лишь покалывает, как это случается, если спать, неудобно ее вывернув.
- Он приходит в себя… - почему-то шепотом и испуганно оповещает всех Орлик, вынуждая Марса открыть глаза. Он видит каменный пол, каменную стену и железные колодки на запястьях. Неуютное пробуждение…
- Что… - пытается поинтересоваться происходящим Марс, но его левая ладонь отвлекает внимание на себя, вспыхивая зеленым светом. Острые иголки расползаются из ее центра и пронзают все на своем пути. Больше неприятно и неожиданно, чем по-настоящему больно. – А!
Дверь распахивается с жутким лязгом, отвлекая внимание от направленных на него мечей. Марс ловит ртом воздух, сжимая и разжимая кулак, чтобы разогнать в ладонях кровь. Две женщины входят в каменный мешок уверенно, словно они хозяйки этого помещения. Хозяйки положения.
- Назови нам хоть одну причину не убивать тебя прямо сейчас.
«Я милый. Добрый, великолепный и самый лучший», - мысленно комментирует слова женщины Марс.
- Конклав уничтожен.
«Мне жаль…»
- Все, кто там были – погибли.
«Я знаю эту историю. В ней выживает лишь один мальчик…»
- Кроме тебя, - сходу начинает допрос одна из женщин. Марс слушает внимательно, выцепляя из ее фраз подсказки, воспоминания и объяснения, которые ему сейчас просто жизненно необходимы. Конклав, убийство, множество смертей… Он вспоминает толпы людей в желтых одеждах, доспехи храмовников и зеленые робы магов. Крики и разговоры, бесконечные споры и скуку… Азарт, когда он раскидывал на столе карты, интерес, когда он читал сворованный у какого-то мага свиток, страх, когда…
- Вы считаете, что это я ответственен? – Марс ощущает растерянность. Он спешно листает воспоминания, одно за одним, ища свою вину. Вот он тычет пальцем в камень на посохе – необычный, переливающийся разными оттенками зеленого камень – пока маг умывается, на пару минут выпустив свое оружие из рук. Поглаживает нагрудник храмовника, который с такой любовью рассказывает о своем доспехе, что Марс задумывается о таком же комплекте для себя. А здесь он играет в карты с охранниками, пришедшими с караула, и отогревающимися возле очага. Вот он уговаривает Максвелла согласиться с дядюшкой и поехать на Конклав, и с неохотой меняет родную сердцу жилетку на куртку с гербом дома Тревельянов.
- Объясни это, - женщина дергает и без того больную руку. И задевает больную для Марса тему – он не может вспомнить. Не может вспомнить на что и с каким магом он поспорил, что будет носить зеленый огонь на ладони… Не может вспомнить в какой момент Конклава это произошло… И был ли это маг…

Когда Касандра освобождает его от колодок, когда она выводит его на свежий воздух, а четыре охранника остаются в помещении, Марс думает, что сбежит. Осмотрится, прикинет маршрут и даст деру. Виран, в конце концов, всё еще маг… А потом он видит Брешь…