И мы опять с дженом

[X18S80]

Название: Верность за краски не продается
Автор: кошмар без перьев
Бета: Даниэла Крис
Размер: мини, 1749 слов
Персонажи/Пейринг: Клинт Бартон и другие Мстители
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Обычно Клинт не сожалеет о том, что не видит часть цветового спектра, в конце концов, это не такая уж и большая плата за его уникальное зрение...
Примечания/предупреждения: За основу взята вселенная Ultimate.

Клинт Фрэнсис Бартон — обычный человек и видит сны. Только его сны состоят не из образов, слов или картин, а из красок. Во сне он видит цвета: желтый, зеленый, разные оттенки синего, но никогда — красный или серый. Это цвета кошмаров и каждодневной реальности.
Клинт никогда не говорит о том, что ему снится, потому что никто его об этом не спрашивает. Кроме психологов, которые проводят проверки агентов. Впрочем, всей правды он не рассказывает и им.
— Что вам снилось в последний раз, агент Бартон? У вас усталый вид, — Энн Райн мягко улыбается, закусывая кончик гнущегося карандаша.
— Лошади, Энн, — пожимает плечами развалившийся на кушетке Клинт и прикрывает глаза. — Бескрайняя степь, низкое солнце и лошади. Целый табун лошадей.
Лошади ему действительно снились: соловые, гнедые, рыжие, чалые. Клинт гладил их спины и бока, наблюдая за переливами цвета.

Когда Наташа пытается понять, почему он предложил ей помощь вместо того, чтобы пристрелить, Клинт разводит руками, долго молчит, подбирая слова.
— Ты была живой, не серой... Яркой. Точно, ты была яркой, и мне не хотелось, чтобы ты потухла, — он начинает говорить неуверенно, медленно, но заканчивает объяснение самодовольной улыбкой. Романова хмурится в ответ, бормочет, что это какая-то бессмыслица, но принимает объяснение за неимением лучшего.
Клинт смотрит на толпу на площади сквозь прицел. Серая разноликая масса перетекает из одного конца площади в другой. Глядя на них, Бартон знает, что на самом деле они не серые, но знать и видеть — совершенно разное. Словно читаешь черно-белый комикс или смотришь довоенный фильм — можешь угадать и представить происходящее в цветах, но видишь-то все равно черно-белые картинки.
Романова появляется в аляповатом платье и на каблуках, рыжие волосы собраны в высокую прическу. Среди серой толпы фиолетовые, желтые и красные пятна на ее платье выделяются особенно ярко, и Клинт опускает винтовку, рассчитывая убить ее, когда она будет более серой.
В следующий раз он видит ее практически полностью покрытую красной подсыхающей кровью.

Бартон наблюдает за Сэлвигом, и ему совершенно не нравится то, что он видит. Профессор работает, экспериментирует, анализирует, но что-то в нем есть неправильное. Серый куб светится ровным серым неясным свечением, а Клинт не может понять, в чем причина его тревоги.
— Агент Бартон, — Сэлвиг находит его во время перерыва. Клинт, жующий шоколадный батончик, приветственно кивает, не отрываясь от перекуса. — Вы ведь тогда были там? В Нью-Мексико, рядом с молотом?
— Был, — Бартон отпивает кофе, пытаясь понять, к чему ведет разговор Сэлвиг.
— Вы там не видели ничего необычного?
— Необычного? Не считая одного широкоплечего парня, раскидавшего наших агентов, как котят? Нет, — Клинт резко мотает головой, впервые понимая, в чем странность профессора. Он действительно серый, и Бартон не может понять, какого цвета на самом деле его рубашка, его волосы или глаза. Сэлвиг кивает и уходит, так и не пояснив своего интереса.

Когда Локи подчиняет сознание Бартона, мир внезапно приобретает иную четкость и окрашивается цветами. Долгое, растянутое практически в вечность мгновение, Клинт забывает дышать, ошарашенный новым для него миром. Голубое свечение под потолком, зеленый плащ Локи, оранжевые линии графиков на мониторе — это буйство красок непривычно Бартону, но нравится. Он идет по лишенным серости коридорам и наслаждается тем, что видит. Какая-то его часть искренне благодарна асгардцу за этот подарок, и Локи это забавляет.
После того, как Наташа проводит «когнитивную рекалибровку», цвета исчезают вновь. Обычно Клинт не сожалеет о том, что не видит часть цветового спектра, в конце концов, это не такая уж и большая плата за его уникальное зрение, но когда вместо ставшего привычным многообразия красок он видит десятки оттенков серого, разбавленные рыжим цветом Наташиных волос, то чувствует себя ущербным. И несколько долгих мгновений хочет вернуть все обратно. После ему стыдно за эти мысли не только перед Наташей и командой, но и перед собой.

Особняк Тони Старка невообразимо большой, просторный и наверняка интересный, но Клинт вместо того, чтобы кружиться в толпе на вечеринке в честь освобождения Нью-Йорка, идет в мастерскую. Та ожидаемо заперта, и Бартон садится напротив дверей и смотрит на красно-золотые костюмы посреди серо-черной мастерской. Рациональная часть его говорит, что нужно радоваться, что все закончилось, что он снова может чувствовать себя живым и принадлежать только себе, но другой его части жаль, что мир снова стал практически трехцветным. Бело-серо-черным. И красным, поправляет себя Клинт. Старк появляется словно из ниоткуда и останавливается рядом. В руке у миллиардера бокал, а на лице ни следа фальшивого счастья.
— Можно? — Бартон встает и протягивает руку к рубашке Тони, когда молчание из уютного начинает становиться напрягающим.
Тот открывает рот, чтобы отпустить очередную шуточку, но неожиданно для себя кивает. Клинт молча расстегивает пуговицы на чужой — серой — рубашке и смотрит, как сквозь белую майку просвечивает серый кружок света. Реактор. Так же молча он застегивает рубашку обратно.
— Он сказал, что у меня есть сердце, — вместо объяснений говорит Клинт и уходит, оставляя недоумевающего Старка одного.

Брюс Беннер засыпает прямо за рабочим местом. В паре метров от него стоит стол с микроскопами, колбами и кипой бумаг, а сам доктор спит перед монитором. Бартон заходит в лабораторию и с интересом осматривается; монитор закрывает Беннера от его взгляда. На большом экране на стене что-то красное и круглое дергается, шевелится, перемещается и становится серым, когда к нему прикасается что-то розовое. Возможно, это реакция клеток доктора Беннера на какой-нибудь препарат, но с тем же успехом это может быть вирус сибирской язвы — Клинт совершенно ничего не понимает в этом. Он уже собирается уходить, когда слышит глухой стон и мольбу: «пожалуйста».
— Доктор Беннер? — он находит дрожащего во сне Беннера и осторожно зовет его, не решаясь прикоснуться: Халк немного крупноват для этой лаборатории. Брюс вздрагивает сильнее и просыпается, испуганно глядя перед собой. Под его кожей, словно в фильме про Чужого, перекатывается что-то серое, но исчезает, успокоенное безопасностью.
— Дурной сон, — виновато поясняет Беннер, когда понимает, что он здесь не один. — Вам с вашей работой, наверное, тоже такие снятся?
Клинт пожимает плечами и спрашивает: не принести ли доктору кофе.
У его кошмаров всего два сюжета: выцветающий окончательно мир и умирающий от его рук Коулсон.

Бартон мается от скуки: ему запрещено участие в каких-либо операциях. Он слоняется по городу, заглядывает во все двери, иногда нарывается на драки, а потом, совершенно мистическим образом, оказывается в библиотеке Старка. У того на полках «Властелин колец» мирно соседствует с атласом мира и «Симметрией многоэлектронных систем», а университетский учебник по математике исписан и исправлен ломким детским почерком. Клинт проходит меж рядов, оглядывая это хранилище знаний, и натыкается на знакомую обложку. «Маленький принц». Он перелистывает страницы, рассматривая иллюстрации, когда рядом раздаются шаги. Клинт чувствует себя застуканным на месте преступления, хотя не сделал ничего противозаконного.
Он прячет книгу за спину и улыбается подошедшему Роджерсу. Без серого костюма с белой звездой на груди он смотрится гораздо лучше, думает Клинт.
— Помешал? — Стив обезоруживающе улыбается, и Бартона отпускает. Он показывает «Принца» Капитану и пожимает плечами:
— Просто вспоминал детство.
Ставит книжку на место и собирается уходить, но внезапно признается:
— Я тогда мечтал о птице. Хищной, красивой, с большими крыльями, — Клинт мечтательно улыбается, вспоминая. — Но не мог завести даже нарисованную, потому что держать ее в тесной коробке с дырочками — это ужасно.
Он уходит, оставляя Роджерса теряться в догадках, а через несколько дней в своих вещах находит черно-белый карандашный рисунок орла.

Что недоверие Фьюри оправдано, Клинт понимает, когда в одном из снов видит Локи. Бог обмана высокомерно улыбается, глядя на развалившегося в изумрудной траве лучника.
— Думал улететь, Ястреб?
Клинт переводит взгляд с меняющего цвет неба на Локи и даже не удивляется.
— Не думал, а сделал, — пожимает плечами Бартон, а в следующее мгновение понимает, что тело больше ему не принадлежит. Сердце заходится в панике, пока его тело поднимается на колени перед божеством. Тонкие холодные пальцы, изучая, проходятся по вискам, по скулам и останавливаются на подбородке.
— Разве, Бартон? — Локи приподнимает бровь, мягко улыбаясь. — Хорошая попытка, но неудачная. Я видел твое сердце...
Когда проходит первый приступ паники, мозг Клинта начинает анализировать ситуацию. Он способен самостоятельно думать, у него нет желания ужом вывернуться, лишь бы Локи был доволен... Клинт сравнивает это с ощущениями под контролем посоха и расслабляется — ничего похожего.
— Чего ты хочешь?
— Твоей верности, — у Локи улыбка человека, уверенного в положительном ответе. Клинт смеется, глядя на него.
— Никогда, — какую-то гадкую часть сознания, желающую согласиться, Бартон затыкает воспоминанием о списке погибших агентов.
— Подумай о том, что ты можешь получить, — Локи ерошит ему волосы, многозначительно улыбается, проводя большими пальцами по его векам, а потом исчезает, оставляя Клинта в выцветающем мире кошмара.

Директор Фьюри каждое мгновение готов к любым сюрпризам и неожиданностям, поэтому сидящему в его кабинете в одной из отдаленных баз Щ.И.Т.а Бартону он даже не удивляется. Хмыкает, оглядывая болезненно нервного агента, и закрывает за собой дверь.
— Так соскучились по работе?
У Клинта воспаленные глаза, сжатые в тонкую полоску губы и дрожащие пальцы, которые он то и дело сжимает в кулаки, — вид, далекий от готового к работе.
— Сэлвиг, — рвано выдыхает Бартон вместо ответа, и Фьюри на мгновение замирает. У директора есть лишь одно объяснение происходящему, и он очень хочет, чтобы оно было ошибочным. — Стоит усилить наблюдение.
— Потрудитесь объясниться, Бартон.
— Локи, — Клинт нервно дергает плечом, не отрывая взгляда от стены, и замирает. Фьюри кивает сам себе, вытаскивая коммуникатор и просчитывая дальнейшие действия. Отдать приказ изолировать Сэлвига, вызвать врачей для Бартона — несколько дней в медицинском блоке на витаминах и успокоительных должны избавить того от этой бледности и нервно дрожащих рук... — Он предлагал вернуться.
Клинт шумно втягивает в себя воздух и так же шумно выдыхает, после чего вытаскивает из-под стула пакет с непрозрачными пластиковыми баночками и вытряхивает их на стол директора. Они раскатываются по столу, упираются в бумаги, в компьютер, соскальзывают на пол. Фьюри ловит одну из них и открывает, догадываясь, что он в ней увидит. Краски. Насыщенная синяя гуашь.
— Предложил в качестве оплаты, — зло кривится Клинт.
Он ненавидит сам себя за то, что на долю секунды мелькнула мысль согласиться на предложение Локи, и этот поход к директору — способ наказать себя за это. Потому что ему окончательно перестанут доверять и сошлют на Северный полюс следить за популяцией белых медведей. Он не ожидает, что Фьюри понимающе усмехнется и жестом предложит следовать за собой. Что директор лично проводит его в ту часть базы, где допуск Клинта Бартона окажется недействительным. Что за тремя дверьми с замками разной степени сложности будет самая обыкновенная реабилитационная палата — с неувядающим растением в углу, с диванчиком для посетителей и единственной кроватью в окружении медицинских приборов. Он не ожидает, что на этой кровати будет дремать в полусидячем положении Филипп Коулсон, которого официально объявили мертвым.
— Пока это восьмой уровень допуска, — поясняет Фьюри медленно осознающему действительность Бартону. Интуиция, к которой он привык прислушиваться за прошедшие годы, говорит, что это — хорошее решение, и директор ей верит. Как минимум потому, что с лица Клинта исчезает выражение вины и ненависти к себе, словно приклеившееся к нему с той битвы с читаури.

Фьюри не может вернуть Бартону возможность воспринимать весь цветовой спектр — в этом человеческой науке не превзойти магию. Зато он может вернуть ему нечто более ценное, чем окрашенный цветами мир.

Обзорам

[J]кошмар без перьев[/J] — <a href="http://x18s80.diary.ru/p199743926.htm">мини</a> "Верность за краски не продается" (Клинт Бартон и другие Мстители, PG, драма, джен)