Это не будет дописано

[X18S80]

Суровая правда жизни в том, что этот текст мне не дописать. В нем нет ооочень большой идеи, как в Крыльях, чтобы мечтать, что однажды раскачаюсь и допишу. Скорее всего должно было закончиться сексом. Или не должно было. Но в тот момент мне почему-то очень нравилась Хару. Больше чем Киоко.

Шамал поправляет лыжные очки и глубже прячется от холода в капюшон.

Шамал поправляет лыжные очки и глубже прячется от холода в капюшон. И где ему искать в горах эту глупую девчонку? Вокруг – белая пустыня, в которой ни намека на след Хару, и мороз, на котором плевки мерзнут на лету. Он достает из кармана флягу с коллекционным коньяком, несколько мгновений разглядывает герб Вонголы на ней и снова прячет в карман – сперва найти девчонку, а уже потом расслабляться.
Закинув на плечи рюкзак, Шамал идет вперед, стараясь не думать о Миуре Хару и том, почему почти что школьница оказалась на Аляске. Ему хватило виноватого объяснения Гокудеры: «Она хотела помочь…». Хару – девочка с причудливой фантазией и золотыми руками, отправившаяся на Аляску за мифологическим лекарством для Тсуны. Знала ли она о том, что Тсуна за два дня до первого приступа болезни сделал предложение Киоко? Может быть, она приехала сюда не за спасением друга, а за своей смертью? Шамал выбрасывает глупые мысли из головы и пытается думать лишь о лыжах.
Левая нога, правая, снова левая, снова правая…
Он находит Хару через восемь часов после начала спасательной операции. Можно было бы и раньше, но в слишком холодном воздухе москитами для поиска не воспользуешься – мерзнут, а использовать для поисков Пламя вышло не сразу – сказывался слишком долгий период «отставки». Сперва он находит яркую оранжевую шапочку с черной полосой и красной ящерицей (Хару как-то сшила костюмы всех аркобалено «наоборот»), затем – сломанную красную лыжу, и только потом видит рыжую курточку, чуть заметенную снегом. Он подъезжает к ней, крамольно думая, что сейчас остановится и упадет рядом с Хару – настолько устало и замерзло его тело.
Хару не машет рукой, ничего весело не щебечет, а просто лежит полускрытая снегом и Шамалу кажется, что это не она. Та Хару, которую хранит его память, еще совсем школьница и неиссякаемый источник энергии и идей. Она бы, наверное, сейчас бы улыбалась и бодро рассказывала бы как шла на лыжах, в лицах расписывала бы все, что с ней приключилось. Он снимает с рук двухслойные перчатки и расстегивает ей куртку у горла – мертвые так часто похожи на спящих… Шамал осторожно касается едва теплой шеи, ощупывает ее, пытаясь найти пульс, и с облегчением выдыхает, когда находит его. Едва прощупываемый, но ровный. Теперь можно расслабиться и выпить – вертолет прилетит через полчаса, через час после отправки сигнала и глупый ребенок будет спасен. И миссия Шамала на этом будет выполнена.
Он снимает с шеи небольшой передатчик с выпуклыми кнопками и замирает с открытой фляжкой у рта – дисплей не светится ни спящим синим, ни спокойным зеленым, ни тревожным красным. Он вообще не светится. Шамал вынуждено вновь прячет флягу в карман, и пытается устранить неполадки.
Ничего не выходит ни через две минуты, ни через двенадцать.
В этот момент Шамал ненавидит и Саваду, из-за болезни которого все и началось, и Хранителей Савады, которые оказались заняты в других местах, и Гокудеру, который не смог найти другого человека для поиска этой девчонки. Он с хрустом в затекших ногах встает, высматривая удобное место для стоянки – Хару придется отогревать сейчас, иначе завтра они никуда не пойдут.