Названия нет, джен, немногим меньше тысячи
Шамалу немногим больше двадцати и он наслаждается жизнью во всех ее проявлениях. Заигрывает с прекрасными сеньорами и не менее прекрасными сеньоритами, пьет высококлассный коньяк и курит дорогие сигареты. Бывшие однокурсники смеются: Трайден Шамал - отличник, активист, надежда и отрада преподавателей - пошел по наклонной. Шамал смеется вместе с ними и шутит, что хочет, чтобы его наклонная никогда не пересекала их прямые. Его однокурсники предлагают ему работу, зовут с собой, надеются "вывести в люди" бывшего отличника, но Шамал неизменно отказывается, отшучиваясь, что у него уже есть работа ему по душе. Они не верят, а он не собирается их разубеждать.
Трайден Шамал в свои "немного за двадцать" уже известный наемник со своим, сложившимся стилем и почерком. Так сложилось, что со своими однокурсниками он по разные стороны баррикад и он не жалеет – незачем да и не кого. "Все медики циничны" - вспоминает он приветственные слова декана и улыбается правде.
Иногда ему кажется, что за ним наблюдают.
- Эй ты, патлатый, - за размышлениями его заносит на какую-то опустевшую улицу, прямо к компании "белых воротничков", ведущих себя как обычные хулиганы. Трайден Шамал удивленно останавливается, растерянно откидывает назад длинную челку и прикидывает варианты развития событий.
- Это вы мне? - в голосе совершенно искреннее удивление - у него, к их сведению, модельная стрижка!
- Тебе, тебе, Ромео, - один из одинаково безликих людей выходит вперед, потирает костяшки пальцев, не особо скрывая кастет, и ласково поясняет, - Дон Либертино передает тебе привет.
- Ах, так вы от донны Либертино! - улыбка из растерянной становится облегченно-понимающей и Шамал достает из кармана пачку сигарет, жестом предлагая всем угощаться, - Передадите, что я обязательно загляну к ней после вторника, хорошо?
Лица "воротничков" странно кривятся, словно они все разом выпили по стакану лимонного сока, затем краснеют, а Шамал в это время совершенно спокойно откидывает крышечку пачки и выщелкивает сигарету. Словно бы его не взяли в классические "клещи" люди в черных костюмах.
- Молись своему богу, тварь! - рычит тот, что с кастетом и бросается вперед. Он еще успевает увидеть растерянное лицо ублюдка, оскорбившего их дона, а потом весь мир перед глазами взрывается красным и в легких недостает воздуха. Он падает на колени, хватается за горло, пытается ослабить галстук, рвет на груди рубашку и скребет грудь, пытаясь хоть как-то поймать живительного кислорода.
- Вообще-то, все врачи - атеисты. Работа такая, - растерянно поясняет Шамал, недоумевая, почему этого не понимают остальные. Это ведь так просто.
Трайден Шамал совершенно спокойно стоит в окружении десятка мертвых тел и поглядывает на часы, проверяя сам себя.
Ему кажется, что за ним кто-то наблюдает.
Венеция - прекрасный город, особенно во время карнавалов. Шамалу кажется, что этот город - прекрасная аллегория смерти.
Он бродит по его улицам, скрыв лицо под белой маской, целует руки Коломбинам и обнимает затянутые в корсеты талии. Он здесь по работе, но это никогда не мешало ему развлекаться. Самая лучшая работа, это та, от которой получаешь удовольствие. Не так ли?
Шамал шепчет всякие глупости в аккуратное ушко какой-то, то ли королевы, то ли герцогини, обнимая ее со спины и глядя на проплывающие под ними гондолы, украшенные фонарями. Над ними взрываются фейерверки, за спиной грохочет музыка, мимо них пробегают стайки инфант, герцогинь, мрачных рыцарей, - карнавал идет своим чередом. Ему нет дела до наемника, обнимающего одну из шестеренок этого праздника жизни.
Трайден Шамал знает, что за ним наблюдают.
Цель плывет по каналу, стоя в гондоле, и обещает вечный мир этому городу и этой стране. Цель – изрядно пьяный король Франциск с бокалом шампанского в руке – пытается выглядеть серьезным и внушительным, а выглядит смешным в окружении своей охраны – клоуна и пажа, плывущих следом за ним. Забираясь рукой под корсет герцогини, а может и королевы, Шамал думает о том, что маскировка у политиков ни к черту, а самомнения – хоть отбавляй.
- Твой шарф… - он останавливается всего на пару мгновений, убеждаясь, что золотистая ткань, скрывающая в своих складках москита, падает в нужную гондолу, но тут же возвращается к прерванному занятию – говорят, не стоит заставлять королев ждать.
Когда толпа, словно стервятники на добычу, бросается к пустой гондоле, Трайден Шамал уже далеко – он бредет по узким улицам, разглядывает звездное небо и ждет. Наблюдатель выходит, стоит только Шамалу остаться одному. Он перегораживает собой выход из тупика и скрещивает руки на груди – словно злодей из американского фильма.
- Трайден Шамал? – наблюдатель задает, по мнению Шамала, совершенно ненужные вопросы и выглядит нелепо. Хотя для карнавала – в самый раз.
- Доктор Шамал, - он поправляет больше по привычке, чем по необходимости, и по той же привычке смотрит на часы.
- Вами заинтересовались известные люди, - говорит наблюдатель, а Шамал еле сдерживает смех – настолько все похоже на фарс, - Вашим талантам можно найти гораздо более полезное применение, чем это…
Шамал смотрит, как собеседник кивает в сторону уже утихшей толпы, и пытается вспомнить карту города – ему совсем не нравится этот разговор.
- Ваше молчание и недоверие понятны, - его молчание понимают по-своему, но Шамал не стремится разубеждать, - Вы можете стать одним из офицеров элитного отряда. Варии.
Собеседник произносит название ночного кошмара многих политиков и мафиози с гордостью, а Шамал задумывается над возможным развитием событий.
Ему немногим больше двадцати, он недавно окончил с отличием университет и наслаждается жизнью – курит качественные сигареты, пьет дорогой алкоголь и влюбляется в прекрасных сеньор и сеньорит. Он дышит свободой и ему не хочется становиться частью большого механизма под названием «мафия». Он еще считает, что все в его жизни зависит только от него.
- Вы можете передать Тиру, что я польщен предложением, но все же я откажусь, - Шамал улыбается и разводит руками, - Я – просто доктор, видимо оказавшийся не в то время, не в том месте.
Наблюдатель лишь недовольно хмурится, наблюдая, как Шамал вытаскивает сигареты, поворачивается спиной и открывает ключом неприметную калитку в стене. И очень жалеет, что у него нет приказа на уничтожение этого самовлюбленного придурка, не оценившего всей чести его предложения.